Мы очень тщательно все продумали, но он вдруг проявилинициативу и написал кровью на стене эту дурацкую букву «Ж». Вот такаямелодрама в его вкусе.

– Да, – Пуаро кивнул головой, – не ваша вина, что у ЛуизыБурже была бессонница… А дальше, мадемуазель.

Она прямо посмотрела ему в глаза.

– Да, – сказала она.

– Дальше страшно, не правда ли? Самой не верится – неужелиэто я? Вот это как – открыть сердце злу…

Луиза дала понять Симону, что ей все известно. По просьбеСимона вы привели меня. Как только мы остались одни, он объяснил мне, что надоделать. Если бы вы знали, как мне было страшно, смертельно страшно… Значит, вотона, расплата за убийство. Мы с Симоном были в безопасности, в полнойбезопасности, и вдруг эта проклятая шантажистка.

Я прикинулась покорной, униженной и понесла их ей, вседеньги, которые нам удалось собрать. Но когда она стала их пересчитывать, я…

И опять неудача! Меня заметила миссис Оттерборн. Она спобедоносным видом выкатилась на палубу и отправилась разыскивать вас. Мненекогда было раздумывать. Я метнулась за ней, как ветер. Опять мы оказались наволоске от гибели, у меня не было другого выхода…

Она снова замолкла, потом добавила:

– Очевидно, стюардесса следит, чтобы я не повесилась или непроглотила яд, как это делается в романах. Не волнуйтесь. Я так не поступлю.

Пуаро встал.

Рано на рассвете «Карнак» подходил к Шелалу. Мрачные скалыподступали к самой воде. «Какое мрачное место», – подумал Пуаро.

К нему подошел Рэйс.

– Ну вот, – сказал он.

– Наша работа закончена.

Я обо всем договорился. Ричетти уведут с парохода первым.Рад, что нам удалось его поймать.

– Ничего удивительного, – сказал Пуаро.

– Преступники такого типа тщеславны, как дети, если ихгордость задета, они лопаются, как мыльные пузыри.

– Дойль заслужил виселицу, – сказал Рэйс. Пуаро покачалголовой.

– Говорят, любовь все оправдывает, все, но это неверно.Женщины, которые способны любить, как Жаклина, – опасны. В первый раз, когда яувидел их вместе, я подумал: «Эта малышка слишком любит его!» – и был прав.

К ним подошла Корнелия Робсон.

– Вот мы и приехали!

– Она помолчала.

– Я была у нее.

– У мадемуазель де Бельфорт?

– Да, я подумала, как ужасно сидеть взаперти под надзоромстюардессы. Наверное, кузина Мэри вне себя от злости.

К ним торжественно приближалась мисс Ван Скулер.

– Корнелия, – гневно провозгласила она, – вы поступиливозмутительно. Я немедленно отсылаю вас домой.

– Простите меня, кузина Мэри, – Корнелия глубоко вздохнула.

– Я не поеду домой, я выхожу замуж.

– Значит, образумилась в конце концов! – проворчала старуха.

Рядом с ними неожиданно возник Фергюсон.

– Что я слышу, Корнелия! Неужели правда?

– Разумеется, – ответила Корнелия.

– Я выхожу замуж за доктора Бесснера. Вчера вечером онсделал мне предложение.

– Вы идете за него потому, что он богат?

– Вовсе нет, – возмутилась Корнелия.

– Он мне нравится, он добрый, он так много знает. Я будупомогать ему в клинике. Меня всегда интересовала медицина, а на вас нельзяположиться, вы человек, с которым трудно жить.

– Но у него такой толстый живот, и он старый!

– Совсем он не старый, ему еще нет пятидесяти, и внешностьничего не значит, я и сама не красавица.

Сказав это, она ушла.

Пароход причалил к пристани. Там уже ожидал наряд полиции.Пассажиров попросили не сходить на берег до особого распоряжения. Первым потрапу спустился Ричетти, мрачный, с потемневшим лицом. Его сопровождали двамеханика. Затем по палубе пронесли на носилках Дойля, Он переменился донеузнаваемости: униженный, испуганный человек, в котором не осталось и следа отбылой юношеской самоуверенности. Жаклина де Бельфорт, осунувшаяся и бледная,догнала носилки.

– Привет, Симон

– Я все погубил, – сказал он

– Совсем потерял голову и во всем сознался. Прости меня,Джекки.

Она ласково улыбнулась ему.

– Ничего, Симон. Глупая была затея. Мы проиграли. Только ивсего.

Носильщики подошли к трапу и остановились. Жаклина отошла всторону и нагнулась, завязывая шнурок на ботинке. Потом она поправила чулок ивдруг выпрямилась, держа что-то в руке. Раздался резкий звук выстрела.

Симон Дойль вздрогнул и застыл. Жаклина де Бельфорт стоялавсе там же, сжимая в руке пистолет. Рейс бросился к ней, но она прижала ксердцу блестящую игрушку и нажала курок.

– Где, черт возьми, она достала пистолет? – закричал Рэйс.

Пуаро почувствовал, как кто-то положил руку ему на плечо.Миссис Аллертон тихо спросила:

– Вы знали?

Он кивнул.

– Вы сами дали ей возможность уйти таким путем, – сказаламиссис Аллертон.

– Да, но она не ушла бы одна. Поэтому Симон Дойль умерсмертью гораздо более легкой, чем заслужил.